Виновны в защите Родины, или Русский - Страница 75

— Ох, мать твою. митинг! — толкнул в бок Медведева проснувшийся при звуке открывающейся двери Валерий Алексеевич. Он представил Вадима супруге, та заставила их поесть и выпроводила на улицу с кратким напутствием — побольше работать и поменьше пить пива, хотя знакомство с очередной питерской телезвездой, появившейся в их доме, ей явно польстило.

На следующий день вышел первый сюжет «600 секунд» о событиях в Риге. Программу делал Медведев, поэтому она была правдива, сбалансиро-ванна, но, хотя передача работала стопроцентно на Интерфронт и его сторонников, Невзоров был в ярости. Ему не хватало крови, действия, провокации, и тогда он в очередной раз разругался с Вадимом чуть не до драки. Впереди еще была эпопея «Наши» с рижским ОМОНом, сюжет которой подставил НТК «600» Иванов через Украинцева, но уже появился на студии Леша Завгороднюк, готовый заменить взбрыкивающего Медведева, и пути Валерия Алексеевича и Вадима стали расходиться. Но дело было сделано.

Вскоре баррикады стали рутиной. Иванов сидел в кабинете на Смилшу, писал тексты для листовок и лозунги для плакатов и транспарантов. Каждый день он принимал до десятка журналистов и съемочных групп со всех концов света. «Асахи симбун», «Ля Ви», «Гардиан», «Си-Эн-Эн», «Ди Вельт», «Лабвакар», «Советская Россия» и снова поляки, итальянцы, шведы… Всем надо было что-то объяснять, что-то говорить и показывать; слава богу, хоть убеждать не надо было никого, поскольку все приходили с готовым, своим взглядом на происходящее и переубедить никого все равно было нельзя.

Куда проще было разговаривать с дэнэнэловцами, частенько заходившими на Смилшу вести политические дискуссии со своими самыми непримиримыми противниками.

Эти хоть не скрывали своих взглядов и целей, не маскировались, рубили правду-матку и им можно было тоже, не обинуясь, отвечать как считаешь нужным, а не так, как надо, исходя из целесообразности текущего момента.

Движение за национальную независимость Латвии (ДННЛ) и представляемые ими же Гражданские комитеты не скрывали того, что будет в Латвии, если она добьется независимости. И потому Иванов из бесед с их активистами давно понял, что ждет русских в случае победы перестройки в каждой национальной республике. Хуже того, он начинал понимать, что и в России будет не просто бардак, а самая настоящая революция, в ходе которой от страны, в которой он родился и живет сейчас, не останется практически ничего. И в первую очередь везде пострадают именно русские. Но говорить об этом прямо нельзя почти нигде. Интерфронт, на девяноста с лишним процентов состоящий из русских людей, попал в тиски невозможности выговорить открыто лозунги, которые были единственно верны и спасительны для народа. Карта национализма была разыграна Западом, эти козыри были сданы народным фронтам, тщательно разжеваны и распечатаны, оформлены цветными графиками и поддержаны оргтехникой, типографиями, телекамерами и диктофонами, просто деньгами и, наконец, специалистами в области психологической войны. Интерфронт был один против всех. Точнее, русские были одни против всех. И все и вся были против них. Против русских, проживающих в нац-республиках, были даже русские метрополии, наивно полагающие, что если сбросить проклятый режим, то будет наконец построено русское национальное государство, хотя бы в России. Верящие наивно, что все будет так, как было при социализме (потому что разве ЭТО может измениться?) и притом к бесплатному «всему и для всех» добавятся все прелести витрины капиталистического западного общества.

Родину и себя продавали за колготки и кока-колу, за порнографический журнал и турпоездку в Париж. Веря при этом, искрення веря, что не может же быть капитализм таким диким, как писали в газете «Правда» все советские годы. Русские, разбросанные миллионами по окраинам бывшей империи, щедро высыпанные в котел имперского строительства лучшие специалисты — ученые, инженеры, врачи, военные, учителя, строители, конструкторы, рабочие высшей квалификации — все они стали заложниками яростной жажды перестройщиков к власти и обогащению.

Иванов открыл сейф и достал магнитофонную кассету, переданную ему одним из омоновцев, охранявших встречу тогда еще опального Ельцина с Горбуновым — бывшим секретарем ЦК КПЛ по идеологии, а теперь Председателем Верховного Совета Латвии.

Закрыл дверь кабинета на ключ изнутри и вставил кассету в магнитофон. Пьяный голос Ельцина выделялся на фоне голосов его собеседников какой-то животной и безрассудной силой. Бархатный, хорошо поставленный голос Горбунова, уже ставшего из русского латышом и «Горбунов-сом», с нарочитым акцентом спрашивал подпитого бывшего секретаря МГК КПСС о главном.

— Борис Николаевич, а что же мы с русскими будем делать? Ведь у нас русских — полреспублики живет! Как в таких условиях строить национальное государство?

— А гоните вы прочь это быдло! — взревел Ельцин в ответ.

Иванов снова и снова прокручивал это место, забыв о недокуренной сигарете. Потом выщелкнул кассету из магнитофона и снова запер в сейф. Записи уже больше года. Уже второй год он живет с этим знанием. За это время Ельцин вышел из опалы, стремительно набрал вес, понятно, что на него было поставлено все. И понятно было, что будет с русскими в Латвии, что будет с ними везде, где победит перестройка. Даже не перестройка уже, нет, потому что Горбатого скинут при первом удобном случае. Просто дворцовый переворот. Который не остановит никто. Потому что некому. Потому что даже назвать своими словами ничего нельзя. Наши же не поймут и разорвут на кусочки.